Обращение Вадима Курамшина
Верховному Комиссару
по правам человека при ООН
В Европейский парламент
В Государственный департамент США
Главам государств-членов ОБСЕ
В организацию исламского сотрудничества
Президенту РК Назарбаеву Н.А.
Депутатам Мажилиса парламента РК
Дариге Назарбаевой, Светлане Бычковой,
Айгуль Соловьевой и Владиславу Косареву
Председателю Таразского областного суда
Средствам массовой информации
ОБРАЩЕНИЕ
Я, Вадим Курамшин, был арестован 23 января 2012 г. по обвинению в
вымогательстве чужого имущества у сотрудника прокуратуры в его служебном
кабинете. Мой арест и абсурдное обвинение являются глупой провокацией
КНБ РК. Чрезвычайно жестокой провокацией, поскольку в настоящее время
ожидаю скорой судебной расправы, которая, уверен, будет осуществляться
при полном контроле КНБ РК и завершится моим осуждением на срок не менее
12 лет особого режима без возможности досрочного освобождения.
В настоящем обращении я намерен раскрыть истинную подоплеку моей
изоляции, привести бесспорные подтверждения своей невиновности и просить
всех, кому направляю настоящее обращение, содействовать в принятии мер в
отношении руководства КНБ РК, которое виновно в различных
противозаконных провокациях в отношении меня. Эти провокации
систематически имели место быть на протяжении многих лет, в течение
которых я занимался общественно-правозащитной деятельностью.
Преследования со стороны КНБ в отношении меня начались с 2003 года,
когда я возглавил в Северо-Казахстанской области филиал РОО «ДВК»,
затем партию «Демократический выбор Казахстана». Сотрудники КНБ
предпринимали всевозможные противозаконные действия, цель которых была
либо заставить меня отказаться от работы в партии, либо склонить к
сотрудничеству. В способах моей нейтрализации «комитетчики» не
брезговали ничем, в том числе и инсценировкой изнасилования. С этой
целью в квартиру напротив той, где я проживал со своей матерью в 2004
году, были поселены две девушки-куртизанки, которым была поставлена
задача склонить меня к сексуальному контакту, с последующей подачей
заявления об изнасиловании. Предполагаемым «потерпевшим» «комитетчики»
оплачивали квартиру, выплачивали ежемесячное денежное довольствие, но
при определенном стечении обстоятельств мои соседки сами рассказали о
том, что от них требуется. «Изнасилование» не состоялось. От партийной
деятельности, тем не менее, я был вынужден отказаться по собственному
желанию. Активно стал заниматься правозащитной деятельностью.
26 сентября 2006 г. Петропавловским городским судом я был осужден
по обвинению в клевете за абсолютно соответствующую действительности
опубликованную статью «Перекуем телеги на баррикады». В статье, опираясь
на неопровержимые документы, я рассказал читателю о том, как в эпоху
приватизации жителей целого поселка Семипалатное обманным путем оставил
без имущества (переданного в соответствии с размером имущественного пая)
клан Барлубаевых, который пустил свои родственные корни практически во
все органы власти. После осуждения последовали зверские пытки в колониях
севера РК.
После освобождения в октябре 2009 года я включился снова в
правозащитную деятельность, сформировав инициативную группу граждан из
числа ипотечников. Мы стали вскрывать махинационные схемы оформления
ипотечных кредитов. В этот момент прессинг КНБ Северо-казахстанской
области возобновился. Слежки, угрозы, избиения неизвестными...
13 сентября 2010 года в Алматы я со своими друзьями-соратниками на
пресс-конференции объявили о создании оргкомитета «Противодействие
произволу», в который вошли известные политики, правозащитники,
журналисты: Айнур Курманов, Есенбек Уктешбаев, Жанна Байтелова, Игорь
Колов, Андрей Цуканов — те люди, с которыми мы стали активно помогать
гражданам в попытках отстоять их законные интересы. С этого момента
динамика всевозможных провокаций, попыток меня нейтрализовать со стороны
КНБ РК превзошла все возможные пределы. Каждая такая провокация
выносилась на суд широкой общественности при поддержке Социалистического
движения Казахстана и СМИ через многочисленные публикации, которые
оставили свой неизгладимый след, что без труда возможно проверить. Кроме
того, на своей личной странице в интернете
www.kuramshyn.org
я также фиксировал все противозаконные выпады в мой адрес со стороны
спецслужб. В своем блоге я также активно публиковал материалы,
свидетельствующие об абсолютной терпимости казахстанских властей к таким
недопустимым, с точки зрения цивилизованного мира, фактам, как массовые
убийства заключенных, зверские пытки, системные вымогательства,
коррупционные проявления, в том числе и на таможенных постах Казахстана.
Результаты многочисленных расследований нашего оргкомитета по
созданию РОО «Противодействие произволу», председателем которого я
являлся, публиковались в моем блоге. И на них всё чаще стали обращать
внимание различные правозащитные организации Европы, они стали
дублироваться в казахстанских и мировых СМИ. Популярность среди граждан
Казахстана, а вместе с тем востребованность в нашей защите, неуклонно
шли вверх.
В период 2010-2012 гг. по роду своей общественной деятельности мне
довелось обратить внимание широкой общественности на различные острые
социально-значимые вопросы, от решения которых официальная Астана тупо
открещивалась.
Это, прежде всего, многочисленные убийства людей в закрытых учреждениях.
Это и споры вокруг ношения хиджаба в учебных заведениях страны. Здесь
моя публичная позиция заключалась в требовании к властям: прекратить
негласные гонения на студенток за ношение платка на голове, а уложить
данный вопрос в норму на законодательном уровне. То есть либо официально
запретить, либо легализовать, так как негласное преследование студенток
в ВУЗах страны лишь усиливает напряженность в среде мусульман.
Это и всеобъемлющая коррупция на таможенном посте «Хоргос», где на
протяжении более 10 лет стабильно действовала организованная преступная
группировка, состоящая из сотрудников КНБ и уголовным миром. В последнем
случае моя «провинность» перед КНБ состоит в том, что именно я посмел
обратиться к лидерам стран-участниц таможенного союза Д.Медведеву и
А.Лукашенко с призывом вмешаться в происходящее на «Хоргосе», так как,
по моему мнению, и Лукашенко и Медведев в равной степени ответственны за
происходящее на рубежах Таможенного Союза. Также моя «вина» перед
руководством КНБ РК, которое упорно не замечало коррупционную вакханалию
на «Хоргосе», состоит в том, что я связал между собой двух смелых
женщин. Одна из них, Меизгуль Абдикажимова, бросив публично вызов мафии
«Хоргоса», через месяц оказалась на нарах по инсценированному обвинению в
даче взятки. Вторая, Канагат Такеева, также находилась перед скорой
перспективой оказаться на нарах по обвинению в клевете на руководителя
таможенного контроля по Алматинской области, который в настоящее время
проходит основным обвиняемым по громкому делу «Хоргоса».
Кроме того, мои «злодеяния» в отношении казахстанских властей, с
точки зрения КНБ РК, состоят еще и в том, что я (как лидер движения
«Противодействия произволу») являлся организатором возможной встречи
граждан, ставших жертвами грабительской политики банков при ипотечном
кредитовании населения, с Назарбаевым Н.А., как главным кандидатом в
Президенты в РК на последних Президентских выборах. Политика банков на
деле оказалась гигантской аферой, благодаря которой тысячи людей
оказались в долговой яме: кто-то без жилья, а кто-то был вынужден пойти
на самоубийство. Представлял я и интересы родственников жертв пыток в
закрытых учреждениях, которые также перед днем голосования съезжались в
Астану в надежде встретиться с кандидатом в президенты.
Воспользоваться подобным правом пытались несколько социальных
групп. Их лидеры — Айнур Курманов, Есенбек Уктешбаев, Владимир Козлов —
сейчас все под уголовными преследованиями, хотя никто из них не совершал
ничего противозаконного. Их общественную деятельность, если
руководствоваться нормами уголовного кодекса 30-х годов, можно отнести к
политическим преступлениям против режима диктатуры. Но подвести под
уложение современной редакции Уголовного кодекса РК наши инициативы на
проведение мирных собраний в сугубо правовом поле может лишь самое
деформированное правовое сознание.
В действительности именно за подобные «преступные деяния» КНБ РК и
вынесло мне в своих кулуарах свой страшный приговор: подвергнуть
экзекуции!
С этой целью в августе-сентябре 2011 года КНБ
попытался внедрить ко мне бывшего сотрудника КНБ г. Кокшетау, затем
сотрудника ГСК, затем неоднократно судимого за мошенничество, присвоение
власти и прочие преступления Карибая Кусаинова, которого активно
использовали как в колониях РК, так и на свободе в качестве «подсадной
утки». Лишь за последний срок заключения Кусаинова в трех исправительных
колониях страны с его помощью были привлечены за взятку семеро
сотрудников ИК. Также и на свободе Кусаинов входил в доверие к мелким
чиновникам районного маслихата, после чего следовал их арест за
получение взятки.
В момент нашей встречи в Петропавловске я ни на миг не сомневался в
его истинных намерениях. Сам образ его жизни в колонии Астаны, где мы в
одно время отбывали наказание, не допускал и мысли о какой-либо
порядочности с его стороны. Там Кусаинов являлся активным помощником
администрации ИК, занимая «хлебное место» в ИК в качестве завхоза
столовой, на чем и делал бизнес, открыто торгуя продуктами,
предназначенными в общий котел на питание заключенным. Но, в то же
время, он представлял собой уникальный источник информации, в том числе и
как человек, имеющий доступ к информации КНБ. С первых минут нашего
общения он предоставил чрезвычайно важную информацию, по сути являющуюся
разгромной в отношении ряда сотрудников КУИС РК из руководящего
состава.
Кусаинов, в свою очередь, своим цепким обостренным вниманием
«подсадной утки» сразу определил слабое место как мое, так и нашей
организации — это отсутствие финансовых средств у нашего движения. С
этого момента со всевозможных иных провокаций КНБ переключился на
реализацию оперкомбинации по взятию меня при получении денег. При этом
на что предназначались деньги, КНБ не волновало. В какие только явно
криминальные авантюры Кусаинов не пытался меня вовлечь.
И без его прямого участия сотрудники КНБ пытались через других
подставных лиц вынудить меня к получению денег. Один из таких случаев в
тот период удалось зафиксировать фактически. Так, 11 октября жительнице
города Астана Гуле Аскельтировой сотрудники КНБ по городу Астана
предложили сунуть мне в руки большую сумму денег, невзирая на то
обстоятельство, что мы с ней не были даже знакомы. На её вопрос, за что
она может всучить мне деньги, она получила исчерпывающий ответ: «Ваша
задача сунуть ему деньги, остальное мы сделаем сами!» Из дальнейшей
беседы Гуля Аскельтирова поняла, что «комитетчики» хотят сфабриковать с
её помощью обвинение в мошенничестве, связать деньги с якобы моими
обещаниями добиться освобождения её супруга из колонии КарЛага, где он
отбывает двадцатилетний срок заключения. После того, как мне об этом
стало известно от самого супруга этой женщины, её рассказ удалось
записать журналисту Александру Данчеву, Жасулану Кужекову (Радио
«Азаттык»), а также председателю Ассоциации «Права человека Центральной
Азии». Газета «Взгляд», в свою очередь, опубликовав это сообщение,
направила официальный запрос за разъяснениями в КНБ РК, но, несмотря на
отведенные законом сроки на дачу ответа, КНБ от комментариев
воздерживается.
С Кусаиновым, после его явных инициатив вовлечь меня в криминал, я
свел общение к минимуму. В свою очередь, я использовал его лишь при
возникновении необходимости дезинформировать КНБ о своих планах и
передвижениях. Именно благодаря подобной дезинформации через «подсадную
утку» Кусаинова мне и удалось скрытно добраться до Астаны из
Петропавловска 8 января.
В Астане 12 января 2012 г. мы с родственниками жертв пыток, в том
числе в армейских частях, пользуясь избирательной кампанией — то есть
ситуацией, когда партия «Нур Отан» отсылает в общество очередную порцию
обещаний навести в стране порядок — намеревались в очередной раз идти с
поклоном к лидеру партии, претендующей на абсолютное большинство в
Парламенте. По предварительному подсчету, нас должно было съехаться со
всех областей РК не менее двухсот человек. 12 января в 12 часов дня мы
планировали собраться у Байтерека, о чем за месяц на пресс-конференции в
Караганде сообщила Асем Кульмагамбетова.
С первых чисел января сотрудники КНБ развернули настоящую травлю
желающих приехать в Астану. Во всех областях Казахстана людей подвергали
сильнейшему прессингу, угрозам, заставляя отказаться. Большинство в
последний момент отказались. Не стала исключением и Асем
Кульмагамбетова, мужу которой 26 сентября 2011 года в колонии общего
режима г. Балхаш, где отбывают впервые осужденные за преступления, не
связанные с особо тяжкими, сломали позвоночник. В тот день, 26 сентября,
в эту колонию прибыл «эскадрон смерти» КУИС МВД РК. Солдаты с собаками
образовали живой коридор, через который под градом ударов дубинками
должны были пробежать заключенные. Некоторые из них в силу болезни не
смогли этого сделать, загибались и падали. Их убивали. Изуродованные
клыками трупы можно изучить в моем блоге
www.kuramshyn.org,
где размещена видеосъемка их изуродованных трупов, а также предсмертные
видеообращения к казахстанским властям, записанные на видео за 4 часа
до зверских убийств. Там же можно посмотреть и другие изуродованные
трупы убитых изуверами в погонах в других колониях.
Когда сотрудникам КНБ города Балхаш удалось запугать Асем,
представитель КНБ вышел на прямой контакт со мной в Петропавловске. Наша
беседа проходила 6 января 2012 года в ресторане «Классик». Были и
угрозы, и сказочные обещания. Если поеду в Астану — ожидает гибель. Не
поеду — обещание сотрудничества и подарок в виде собственной квартиры.
Таковы были аргументы моего собеседника. Вторая наша встреча состоялась
через день, 8 января, в гостинице «Кызыл-Жар» в номере 525, где я должен
был дать ему ответ и где застал представителя зловещей конторы в самом
нелицеприятном виде в компании куртизанки преклонных лет. Мои
объяснения, что я не могу бросить съезжающихся женщин и вынужден ехать,
он не принял. Мне в спину прозвучала фраза, дословно: «Если поедешь,
тебя просто убьют. За этим стоят очень серьезные люди! Закажут,
подставят, но исполнят!»
У общежития, где я снимал комнату, меня поджидал уже представитель
криминального мира с теми же угрозами, которому я сказал, что передумал и
никуда не поеду.
Собрав вещи, я позвонил своей «подсадной
утке» Кусаинову, который в это время направлялся на своем авто в
Петропавловск за мной. Кусаинову я сказал, что ложусь спать и отключу
телефон, буду ждать его дома. Сам, объезжая посты, выехал в Астану.
Благополучно добравшись до Астаны, я получил от своего друга и соратника
Игоря Колова ключи от офиса партии «Алга», закрылся там и сообщил
Кусаинову, что уже в Астане. Кусаинов, по его словам, намеревался тоже
принять участие в нашем мероприятии, но к назначенному времени 12 января
Кусаинов к Байтереку не явился. Из ожидаемых двухсот человек в Астану
прибыло лишь около тридцати. При этом две группы из Усть-Каменогорска и
Павлодара «потерялись» уже в дороге.
На что мы надеялись? Всем было ясно, что встретиться с самим
Н.Назарбаевым нам не удастся. Тем более с учетом плачевного предыдущего
опыта, когда подобные инициативы неизменно оборачивались против нас всё
новыми репрессиями и откровенной ложью представителей «Нур Отана». За
громкими заявлениями о наших намерениях встретиться с лидером нации,
гарантом наших Конституционных прав, лидером правящей партии «Нур Отан»,
Президентом РК Н.Назарбаевым стояли, в действительности, лишь надежды
на открытый, а главное честный диалог с казахстанской властью. Добиться
круглого стола с участием представителей республиканских органов и
матерей солдат, заключенных, которых систематически подвергают пыткам —
вот на что мы надеялись, а на большее и не рассчитывали.
Когда мы собрались у Байтерека, нас ожидал СОБР в теплых автобусах,
представители «Нур Отан» и СМИ. Мы приняли приглашение и все
проследовали в центральный офис «Нур Отан», где ходоков встретили
представители Генеральной прокуратуры, МВД, руководство КУИС МВД,
партийцы и депутаты Парламента РК. После взаимного представления нас
ожидал приятный сюрприз. Всем прибывшим без малейших препирательств был
обещан не только минимум, на который мы рассчитывали (организовать
открытый круглый стол), но сами партийцы пошли куда дальше! От правящей
партии страны поступило предложение поручить мне введение в действие
национального превентивного механизма против пыток, ввести в действие
который Казахстан официально брал на себя обязательства еще к октябрю
2009 года. Партийцы, Генпрокуратура и все прочие официальные лица с
самым серьезным видом поручили мне сформировать состав независимой
комиссии, в которую изъявила желание войти и депутат Парламента РК
Светлана Бычкова. Состав комиссии мною был незамедлительно сформирован и
утвержден официальными лицами прямо на месте. В нее вошли Руслан Оздоев
(брат зверски убитого сотрудниками КУИС Шамиля Ярославлева, фото и
обстоятельства его убийства размещены в моем блоге), депутат Парламента
РК Светлана Бычкова, я и журналист информационного видеопортала Stan.Tv.
Согласно официальным заявлениям властей, для комиссии открывались двери
для осуществления мониторинга в закрытых учреждениях.
Последнее, о чем я попросил власти перед тем, как мы подали друг
другу руки — дать указание руководству КНБ прекратить меня преследовать,
что вызвало интригующие улыбки у партийных бонз. Через месяц мы должны
были начать объезжать закрытые учреждения, совместно со Светланой
Бычковой обрабатывать и принимать жалобы за этот месяц. Перед самым
заключением появился и Карибай Кусаинов.
Договоренности, достигнутые в офисе «Нур Отан», являлись, на мой
взгляд, без преувеличения, самым значимым событием в области прав
человека в новейшей истории Казахстана, так как касались не очередных
сугубо протокольных обязательств, а практического исполнения, и были
способны уже в самое ближайшее время не только заметно улучшить ситуацию
с правами человека в армейских частях, тюрьмах, психиатрических
учреждениях, но и стремительно улучшить имидж страны на международном
уровне. Но...
Из офиса «Нур Отан» мы с Русланом Оздоевым и Кусаиновым направились
в офис «Алги». О наших договоренностях я сообщил всем СМИ, а также
оставил публикацию в своем блоге. После этого мы с Русланом Оздоевым
задумались над решением новой проблемы: где найти источники
финансирования, так как даже месячный мониторинг с выездом, проживанием и
прочими расходами требует наличия как минимум 3 000 долларов. Тогда я
снова сделал рассылку и оставил публикацию в своем блоге с обращением к
возможным спонсорам под заголовком «Национальный превентивный механизм
под угрозой срыва!» Без средств мы не могли реализовать задуманное.
Лично у меня на тот момент не было средств на элементарный обед в
столовой.
В наш разговор вмешался Кусаинов. Он в деталях поведал нам о том,
как столкнулся с рэкетом в приграничном поселке Кордай в лице Мухтара
Удербаева — помощника прокурора п. Кордай — который незаконно задержал
микроавтобус с товарами Анны Кузьминой. Кусаинов лично провозил
микроавтобус через таможенный пост и лично рассчитался за него с
таможенниками на посту. Как объяснил Кусаинов, Удербаев нелегально, без
каких-либо оснований, минуя склад временного хранения, удерживал товар в
течение шести дней на территории прокуратуры и вымогал за возврат 10
000 долларов США. Кусаинов пояснил, что забрал товар лишь после выплаты
им лично 7 000 долларов США.
Особо Кусаинов акцентировал наше внимание на том, что ему удалось
заснять на скрытую в брелок камеру все разговоры и саму передачу денег.
Кроме прочего, со слов Кусаинова, товар частично разворовали на
территории прокуратуры. Он жаловался, что, несмотря на его официальное
заявление по факту вымогательства и получения 7 000 долларов, так и не
принято должных мер. Кусаинов попросил помочь ему в представлении
имеющихся у него материалов широкой общественности, что может помочь в
компенсации материального ущерба.
Кроме того, он стал предлагать нам с Русланом заняться этим
вопросом и сказал, что с виновных можно получить 50 000 долларов в виде
компенсации за отказ от уголовных преследований. Половину этой суммы
Кусаинов готов был пожертвовать на наш мониторинг. Организовать
пресс-конференцию я согласился, а разговоры о 50 000 долларов
категорически отверг. Изначально мы договаривались пресс-конференцию
провести в Астане, с участием самой А.Кузьминой, после выборов, на
следующий день после пресс-конференции депутата Бундестага Германии
Андрея Хунко, которую я должен был организовать 16 января.
После нашего разговора Кусаинов со своей женой на авто уехал в
Алматы, откуда вернулся поездом снова со своей женой. Вечером, по словам
Кусаинова, должна была приехать из Кокшетау Кузьмина. Мы должны были
разослать приглашения СМИ и обсудить пресс-релиз.
После проведения пресс-конференции Андрея Хунко, проводив его, мы
снова собрались в офисе партии «Алга». Кусаинов сообщил нам, что оставил
основное видео с передачей денег в Алматы, и что Кузьмина настроена
истребовать свои материальные потери. Из Петропавловска приехал
журналист Александр Данчев, которого я приглашал в Астану на планируемую
пресс-конференцию. Уже 17 января вечером (также в офисе «Алги»)
Кусаинов попросил меня выехать в Алматы и там сначала организовать
брифинг, а затем предъявить материальные претензии виновным в нанесении
ущерба Кузьминой. Сумму, на которую рассчитывает сама Кузьмина, включая
гонорар Кусаинова, он определил в размере 25 000 долларов, из которых он
обещал нам спонсорскую помощь на месячный мониторинг. При этом он
оговорился, что даже если компенсацию не выплатят — или выплатят, но
меньше — он в любом случае лично предоставит средства на мониторинг при
условии включения его в состав комиссии.
Предложение Кусаинова я принял — лишь объяснил, что какие-либо
разговоры насчет компенсации возможны лишь при наличии уполномочивающей
на то доверенности от самой Кузьминой. Кусаинов заверил, что
доверенность от Кузьминой будет. Он также просил выехать в Алматы и
Александра Данчева. В нашем присутствии он позвонил в Кокшетау и
договорился с Анной Кузьминой, что она передаст ему деньги в размере 2
000 долларов на расходы, связанные с её поручением: аренда квартиры в
Алматы, транспортные, питание, аренда пресс-клуба.
Утром 18 января в 6 часов утра я, Данчев, Кусаинов и его супруга
выехали в Алматы на авто под моим управлением. В последний момент, когда
мы уже выезжали из Астаны, я проанализировал все последние попытки
Кусаинова втянуть меня в криминал, решил не подвергать риску Данчева и
буквально заставил его выйти из машины на окраине Астаны. Тогда,
оказавшись на оброчине, Данчев и не догадывался, какую ловушку готовил
нам «подсадная утка» Кусаинов. Он готов был подставить и 21-летнего
начинающего неугодного журналиста неугодной газеты «Республика».
Приехав в Алматы вечером 18-го, я остановился у знакомого в
гостинице, так как ни обещанной квартиры, ни средств к существованию
Кусаинов не предоставил. Кусаинов оставил мне нетбук и завез флэшку с
видео. Ночью я просмотрел видео, а утром явился Кусаинов и стал
уговаривать незамедлительно выехать в Кордай, а пресс-конференцию
организовать позже. У нас произошел конфликт, я потребовал у него денег
на обратный путь, поскольку решил вернуться в Астану, так как Кусаинов
так и не предоставил обещанное видео с фиксацией передачи денег, что
нарушало наши планы действий. Кусаинов, увидев серьезность моих
намерений уехать обратно, стал извиняться, затем мы выехали на поиск
квартиры, за аренду которой он лишь частично рассчитался. Относительно
видео с передачей денег Кусаинов признался, что у него его нет, так как
не получилось отснять. После этого было решено провести не брифинг, а
круглый стол, на котором предложить обсудить ситуацию, касающуюся
незаконных действий сотрудника прокуратуры, на основе тех
видеоматериалов, которыми мы располагали, и нашего видеообращения к
главам Таможенного Союза.
Вечером со своей супругой Жанной Байтеловой я приехал домой к
Кусаинову, где записал на видео его эмоциональный рассказ про инцидент с
помощником прокурора п. Кордай, про выплату последнему денег в размере 7
000 долларов, про уплату Кусаиновым лично денег за провоз груза через
таможенный пост и проч. Я сопоставил слова Кусаинова со словами на видео
адвоката Куанышбекова из Кордайской коллегии адвокатов, который был
посредником между прокурором и Кусаиновым, где адвокат прямо говорит о
том, что прокурор согласен отпустить машину за 7 000 долларов, и о том,
что «сейчас на таможне все пасутся — и прокуратура, и комитетчики». И у
меня не возникло ни малейших сомнений в том, что Анне Кузьминой от
противоправных действий рэкета при прокуратуре Кордая нанесен
значительный материальный ущерб, а стало быть, она имеет право и на
возмещение со стороны виновных.
На следующий день мы с Кусаиновым посетили офис ОО «Оставим Народу
Жильё», где попросили моего товарища смонтировать ролик из тех
фрагментов, на которые укажет Кусаинов, с его и моим обращением. Во
время нахождения в офисе ОНЖ присутствующим в офисе людям Кусаинов
рассказал о том, как в Кордае был задержан товар, и как за него
Кусаинову пришлось выплатить 7 000 долларов, и что в настоящее время он
намерен востребовать все издержки с виновных. Затем я стал обзванивать
знакомых общественных деятелей, намереваясь обсудить программу круглого
стола и обговорить дату. Позвонил Рамазану Есергепову, посетил Канагат
Такееву.
Ближе к вечеру мне позвонил Кусаинов, просил срочно приехать к
нему. При встрече он сообщил, что ему снова позвонил следователь и
сообщил о готовности виновных загладить материальный ущерб в обмен на
отказ от претензий. Кусаинов в связи с этим отменил планирование
круглого стола: «Кузьминой нужна не шумиха, а просто вернуть деньги».
Стал настаивать, чтобы на следующий день утром мы были в Кордае, где
должны просто забрать деньги и примириться. На мой вопрос, зачем там
нужен я, Кусаинов ответил, что мое присутствие обязательно, так как
Удербаев при виде его может испугаться новой съемки и может отказаться
от встречи. Кроме того, со слов Кусаинова следовало, что при прокуратуре
действует организованная преступная группировка, куда входят и бандиты,
и что ему одному просто опасно туда ехать. Последнее мною было принято
всерьез: я верил в существование криминальных образований там, так как
ранее по ситуации с «Хоргосом» сталкивался с давлением криминала. Мне
пришла мысль зафиксировать возможные нападки уголовников.
Своими соображениями я поделился со знакомым журналистом Арманом
Ожаубаевым. После беседы с Кусаиновым я поехал к Арману, он
заинтересовался возможным сюжетом, так как если бы нам удалось заснять
момент, как за прокурорских сотрудников вступаются бандиты, этот
материал вызвал бы большой резонанс в обществе. Арман согласился поехать
с нами, после чего я позвонил Кусаинову и дал согласие, но только при
условии, что у нас на руках будет доверенность на право получения денег,
подачу иска, заключение мира и отказ от претензий. Кусаинов заверил,
что доверенность уже в пути, и что рано утром он её получит.
Утром 23 января 2012 года мы выехали в Кордай. Кусаинов сказал,
что, как приедем в Кордай, поедем в кафе обедать, туда в кафе и приедет
следователь, там и обсудим все нюансы. При этом он снова заговорил про
50 000 долларов, утверждая, что в случае, если мы назовем эту сумму, то
её нам без колебаний выплатят. За время в пути он несколько раз пытался
меня убедить в необходимости потребовать 50 000 долларов, из которых он
готов отдать половину. Я категорически отказался от его предложения и
сказал, что вообще ничего мы требовать не будем: или виновные
добровольно заглаживают нанесенный ущерб и мы примиряемся, или я
откажусь от участия в переговорах.
При въезде в Кордай Кусаинов позвонил следователю — или следователь
позвонил Кусаинову, сейчас уже не помню. После разговора Кусаинов
сообщил нам, что всё решилось, и что в кафе ехать не нужно, а поедем
сразу к Мухтару Удербаеву в прокуратуру, он нас ждет и приготовил
деньги. Когда подъехали к прокуратуре, Кусаинов пояснил, что от нас
требуется лишь показать Удербаеву скрытую видеосъемку Кусаинова, после
чего определиться с суммой, получить деньги и вернуться в Алматы. Я
должен был подписать отказ от претензий и примириться с Куанышбековым.
Кусаинов попросил меня подняться к Удербаеву и узнать, готов он с
нами сейчас встретиться или нет, что я и сделал. Удербаев дал согласие с
нами переговорить, при этом ранее мы с ним не были знакомы. Я его
попросил дать указание на вахту, чтобы нас с Кусаиновым пропустили к
нему. Затем вышел за Кусаиновым, взял его нетбук, и мы вошли в
прокуратуру. На вахте нас беспрепятственно пропустили. Мы поднялись на
2-й этаж, прошли по длинному коридору, и на пороге кабинета Удербаева
неожиданно для меня из соседнего кабинета (через стенку) вышли двое
человек в штатском (как я позднее узнал, сотрудники ДКНБ Алматы),
остановили Кусаинова и вернули его обратно. Таким образом, Кусаинова
«комитетчики» отсекли перед входом в кабинет. Обращаю внимание, что с
первой минуты, как я вошел в кабинет Удербаева, велась скрытая
видеосъемка, и тот момент, где Кусаинова отсекают от меня, также попал в
фокус видеокамеры. На записи отчетливо видно, как на самом входе в
кабинет я разворачиваюсь и высказываю недоумение, зову Кусаинова
вернуться. Но Кусаинов мне сказал, что его не пускают, что у меня есть
доверенность и я сам могу переговорить.
Начав разговор с Удербаевым, я ему передал о готовности Кузьминой
отказаться от претензий — что в случае, если виновные выплатят
материальный ущерб и гонорар за услуги Кусаинову, мы готовы примириться.
Продемонстрировал видео, на котором сам Кусаинов говорит, что 7 000
долларов, им выплаченные за возврат товара, должен вернуть лично
прокурор Кордая. После просмотра видео Удербаев сам повел разговор и
выразил готовность выплатить компенсацию. При этом я не только не
высказывал каких-либо угроз публикации в случае, если не получим
компенсации, но и, наоборот, пытался успокоить разволновавшегося
Удербаева. Я ему высказал свое мнение, что главным образом адвокат
Куанышбеков должен быть заинтересован в заглаживании вреда, нанесенного
Кузьминой. Но Удербаев сам выразил намерение выплатить материальный
ущерб. Я, в свою очередь, пояснил, что в случае заглаживания
материального ущерба мы готовы примириться и написать следователю
встречное заявление об отказе от претензий. Это позволяет закон и
является обычной нормой в уголовной практике, когда виновная сторона
заглаживает материальный ущерб, а потерпевшая сторона отказывается от
претензий. Это обычная норма, и это никак не может подпадать под состав
преступления.
Никаких угроз, давления, шантажа или вымогательства в отношении
Удербаева не имело места. После того, как Удербаев сам спросил, на какую
сумму мы рассчитываем, я пояснил, что 20 000 — это требуемая Кузьминой
сумма, и 5 000 — гонорар Кусаинова. Свои интересы я прямо озвучил, что
мне всего лишь обещана спонсорская помощь для мониторинга закрытых
учреждений. Мы остановились на 23 тысячах.
Удербаев достал из кармана 500 долларов (уже помеченные) и сказал,
чтобы я приехал через час за остальной суммой. На это я снова ответил,
что, когда мы получим компенсацию, то напишем об отказе от претензий.
Выйдя из прокуратуры, в машине я передал содержание разговора Кусаинову и
отдал ему полученные от Удербаева деньги, но он положил их на панель у
ручки переключения АКП, сказав, что это пойдет на замену масла и ремонт
авто.
Когда мы с Арманом и Кусаиновым обедали в кафе, позвонил Удербаев и
сказал, чтобы я приехал за деньгами. Кусаинов сначала выразил намерение
поехать со мной, но, выйдя на улицу, снова предположил, что он может
спугнуть своим появлением Удербаева. Я снова хотел передать ему
полученные от Удербаева деньги, но он не взял.
Когда я вошел к Удербаеву, он положил на стол стопку долларов в
целлофановом пакете. Когда я их взял, то сразу понял, что там далеко не
23 000 долларов. Я подумал, что там лишь те 7 000 долларов, которые были
выплачены прокурору Кордайского района. Но я решил не вступать далее в
разговоры о деньгах с Удербаевым, а просто передать эти деньги от
Удербаева Кусаинову, а он уже пусть согласовывает с Кузьминой, что
делать дальше. Ведь меня никто не уполномочивал на решение подобного
варианта с частичной компенсацией. К деньгам я не прикасался, пакет не
вскрывал, положил в карман, не считая. Когда я выходил из кабинета,
Удербаев спросил, не намерены ли мы опубликовать показанное ему видео в
СМИ. Я ответил, что нет, и что делать это мы вообще не собирались, и что
ролик может быть передан в СМИ лишь в случае, если со мной что-нибудь
случится по пути следования.
Когда я вышел из кабинета, на меня набросились сотрудники КНБ г.
Алматы — те самые, которые в последний момент отсекли Кусаинова на
пороге кабинета Удербаева. С ними был уже и готовый к действиям
следователь ДВД Алиев, успевший странным образом за 1 час примчаться из
Тараза за 300 км. У меня из кармана вытащили деньги в целлофановом
пакете. На вопрос о том, сколько там денег, я ответил, что 7 000
долларов. Радостные лица сотрудников КНБ также запечатлены на
оперативной съемке моего задержания. Позже они с заметным недовольством
жаловались мне, что вынуждены были «здесь в каком-то клоповнике торчать
еще с 19 января». Хотя только вечером 22 января я согласился на долгие
уговоры Кусаинова приехать в Кордай, и только 23 января за 2 часа до
задержания я и сам не имел представления, что окажусь в кабинете
Удербаева с уже приготовленным за стенкой ожидающим следователем из
Тараза, целой группой КНБ и вмонтированной видеокамерой!
Затем 24 января 2012 года, поздно ночью, сотрудники КНБ г. Алматы
на двух авто доставили меня в следственный изолятор г. Тараза. Через
несколько дней появился следователь Алиев, который повел разговор об
аресте главного редактора газеты «Взгляд» Игоря Винявского.
Поинтересовался, не желаю ли я что-либо рассказать про него. По его
словам выходило, что мы одна банда, и у меня есть шанс переквалификации
дела на мошенничество, а возможно, и на самоуправство, что сделает
возможным мое освобождение. Я ответил, что ни в какой банде ни с кем я
не состою. Алиев свернул разговор про Винявского, при этом неожиданно
для меня стал отрицать активную роль сотрудников КНБ г. Алматы в моем
задержании. Алиев показал мне заявление Удербаева, датированное 23
января 2012 г. и адресованное начальнику ДВД Жамбылской области: «Прошу
принять меры в отношении Курамшина, который вымогает с меня деньги в
обмен на флэш-карту, на которой якобы размещен компромат на меня».
Версия обвинения — в том, что я, со слов Удербаева, представлялся
членом партии «Нур Отан», требовал денег в обмен на флэш-карту, в случае
неуплаты им денег угрожал публикациями в СМИ и угрожал Удербаеву
увольнением. Но ничего из вышеперечисленного не имело места. Имеется
видеосъемка всего нашего разговора, и ничего из вышеперечисленного я ему
не говорил!
Моя вина, с точки зрения обвинения, «полностью доказана» еще и
показаниями «подсадной утки» Кусаинова. Карибай Кусаинов на очной ставке
со мной вдруг заявил, что ни о каких деньгах, выплаченных за выдачу
товара из прокуратуры, мне не говорил, как и о том, что он рассчитывался
за провоз товара Кузьминой через таможенный пост. Сказанное им на
камеру — буквально всё отрицает! Также он отказался объяснить, как у
меня оказалась доверенность от Анны Кузьминой, наделяющая меня правом на
примирение, получение от её имени денег и все прочие действия, на
которые имеет право потерпевшая сторона. Кроме прочего, по уголовному
делу Кусаинов проходит вообще как лицо ранее не судимое. Также он
отрицает тот факт, что поднимался со мной в кабинет к Удербаеву, хотя
это подтвердил на очной ставке сам Удербаев и это заснято на оперативной
съемке.
«Усиливает» доказательства моей вины и объяснительная Анны
Кузьминой, которая, не оспаривая тот факт, что Кусаинов рекомендовал ей
мою помощь, отрицает, что наделяла меня правом на получение денежных
средств. При этом в деле имеется нотариально заверенная доверенность от
Кузьминой на мое имя на право получения денег, примирения и отказа от
требований. Что побудило Кузьмину выписать мне подобную доверенность,
следствие выяснить не сочло нужным. При этом у самого Кусаинова была
доверенность от Кузьминой, не дающая прав на получение денег.
Неудачная инсценировка якобы совершенного мною преступления от
классических «подстав» против инакомыслящих времен КГБ СССР отличается
особой бестолковостью. КГБ так топорно не работал. Цена этой
бестолковщины — моя жизнь. «Закажут, подставят, но исполнят!» -
получилось именно так, как обещал мне пьяный представитель КНБ в номере
гостиницы «Кызыл-Жар» перед тем, как я выехал в Астану. И всё тот же
сценарий: «Ваша задача лишь сунуть ему деньги в руки. Остальное мы
сделаем сами». В КНБ действительно всё остальное делают сами! И
следователь, который всё следствие не желает замечать очевидное. И
прокурор, который с готовностью подмахнул росчерком пера обвинительное
заключение в деле, которое не просто сырое, а не имеет самого события
преступления. КНБ без малейшего сопротивления заручится и согласием
судьи признать меня виновным и отправить на мучительную смерть в колонию
особого режима, где меня с остервенением ждут убийцы в погонах, о чьих
преступлениях я публиковал так много репортажей. КНБ обязательно и на
состав суда присяжных постарается надавить. У всех есть семьи, и навряд
ли кто-то рискнет пойти против воли зловещей структуры.
12 лет особого режима — тот минимум, который мне светит в случае
признания виновным, без права на досрочное освобождение, так как ранее я
уже был освобожден по УДО.
У меня есть лишь один шанс: по
закону я могу быть признан невиновным в случае, если сторона обвинения
откажется от обвинения во время суда. Это возможно лишь в том случае,
если кто-то более могущественный решит прекратить эту вакханалию, не
лишать меня жизни и не позорить нашу страну столь очевидной экзекуцией,
сопоставимой лишь с методами устранения «неправильно мыслящих» времен
средневековья. Подобное развитие ситуации возможно лишь в том случае,
если процесс судебной расправы надо мной вызовет к себе интерес как
международных организаций, так и казахстанского политического
истеблишмента.
К казахстанской власти я обращаюсь с просьбой: не допустить
какого-либо давления на суд присяжных; установить личности сотрудников
КНБ г. Алматы, которые фигурируют на оперативной съемке; выяснить, кем
именно была реализована противозаконная комбинация по инсценировке моего
якобы преступления; провести проверку моих доводов о невиновности и
снять все глупые обвинения.
К депутатам Парламента я обращаюсь в надежде на их совесть и заботу
о престиже звания депутата. Прошу, используя свой мандат, потребовать
внятных объяснений относительно очевидной несостоятельности
доказательной базы, а также выяснить, по каким причинам до сих пор не
приняты меры в отношении помощника прокурора Мухтара Удербаева, факт
превышения полномочий которого очевиден, равно как очевиден и незаконный
захват Удербаевым имущества Кузьминой.
К Президенту России я обращаюсь с просьбой обратить внимание на
ситуацию на рубежах Таможенного Союза, практически открытую коррупцию,
не имеющую какого-либо противодействия.
К Госдепу США, ОБСЕ,
Европарламенту и Верховному комиссару ООН по правам человека я обращаюсь
с большой просьбой обратить внимание на отправление суда по моему
сфабрикованному обвинению и направить на суд своих наблюдателей.
СМИ прошу не оставить без внимания этот фарс с обвинением меня в
преступлении, которого я не совершал, потерпевший в котором является
представителем органа, осуществляющего контроль за соблюдением
законности. Сотрудник прокуратуры, как заправский рэкетир, выходит на
дорогу и нелегально захватывает груз, удерживает его шесть дней на
территории прокуратуры, у которой в это время идет торг о цене взятки
прокурору. Уже одно то, что товар находился на территории прокуратуры,
само по себе является грубейшим нарушением прав собственности: ведь при
наличии оснований авто с товаром должно водворяться лишь на склад
временного хранения.
Особую надежду на реакцию на данное обращение я испытываю к
депутату Европарламента Полу Мёрфи и депутату Бундестага Германии Андрею
Хунко. Прошу, в случае возможности, посетить Казахстан и выступить в
качестве наблюдателей на моем уголовном процессе. Со всей
ответственностью заверяю всех в своей полной невиновности.
Надежду Атаеву из Ассоциации «Права человека Центральной Азии»
прошу перевести настоящее обращение на английский и немецкий языки и как
можно быстрее распространить.
Настоящее обращение будет подано
мной официально на отправку в день начала суда, а также будет
представлено СМИ, которых прошу о публикации.
Большое спасибо за внимание.
Вадим Курамшин, тюрьма г. Тараза Учреждение ЖД-158/1, 1 мая 2012 г.
