ДОЗА Ностра

"Вася хороший, Вася - клиент метадоновой программы, у Васи полностью изменилась жизнь, Вася молодец. Да, Вася?" А Васе пофиг, Вася мычит и чешется, Васе в кайф, потому что наркотик ему дают бесплатно. А вот сейчас Вася выйдет из центра и пойдет на точку «догоняться» героином. У Васи жизнь-то и не менялась практически, Вася неадекватен, у него "заморожены" все чувства, кроме одного - ЖКС (жалость к себе), он не способен переживать эмоциональную боль - список можно продолжать до бесконечности…». Так описывает типичного пациента программы ЗМТ (заместительная метадоновая терапия) бывший наркоман. Число таких «вась» скорее всего увеличится и в нашей республике, привыкшей брать на вооружение втюхиваемые нам западными «доброхотами» программы, которые за рубежом «успешно» провалились. В середине августа в исправительной колонии № 47 стартовал пилотный проект «заместительной поддерживающей терапии метадоном в пенитенциарной системе КР», который от щедрот своих спонсирует Глобальный фонд. На финансовую «иглу» фонда подсели Республиканское объединение «СПИД», Минздрав и Минюст во главе с известным креативщиком Маратом Кайыповым, постоянно фонтанирующим чудными идеями: от узаконивания многоженства до отмены праздника 8 Марта.

На халяву и метадон – «кока-кола»

Суть программы сводится к тому, что лицам с героиновой зависимостью бесплатно и строго дозировано предлагается синтетический наркотик (метадон), который, по идее, должен заставить их отказаться от инъекционного введения героина. Это, в свою очередь, способствует, по словам координатора программы Айнуры Есенамановой, «улучшению качества жизни наркозависимых заключенных и их социальной реабилитации после освобождения». При этом на «открытии» проекта в колонии Есенаманова сразу пояснила журналистам, что «стратегия заместительной терапии нацелена не на лечение, а на поддержку наркомана».

В феврале нынешнего года в интервью одной из правительственных газет министр здравоохранения Марат Мамбетов также перечислил основные преимущества ЗМТ: снижение количества ВИЧ-инфицированных, облегчение жизни самих наркоманов. Но самая, пожалуй, главная наживка, на которую наши чиновники всегда с удовольствием «клюют», проста до безобразия - на реализацию программы не требуется бюджетных средств. Во всяком случае, пока не требуется (почему «пока», объясним позже).

Чиновники приняли (догадываемся, по какой причине) западную программу «на ура», в стиле: «Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!". Скажем, статс-секретарь Минздрава Касымбек Мамбетов считает, что «программа очень результативная, действенная». Чиновнику очень приятно сознавать (он так и сказал!), что «мы вторые на постсоветском пространстве вместе с Молдовой очень активно внедряем эту программу». Мы да молдоване - передовики «потребления», короче.

- Идет хороший образовательный процесс, и работники системы здравоохранения и ГУИН знают, как работать в этой программе, - восторгался Мамбетов. - Я думаю, что это только начало. Надеюсь, что эта программа будет иметь широкое распространение в других исправительных учреждениях. Большое спасибо Минюсту за понимание.

Свое «спасибо», только уже Глобальному фонду, сказал замначальника ГУИН Руслан Тургунбаев, который заявил, что если проект будет «нормально функционировать, то после анализа полученных результатов мы будем развивать эту сферу».

В отличие от Тургунбаева, представитель ГФ Валерий Чернявский, в успехе проекта уверен на 100%

- Это не маскарад, это настоящая работа, она ведется в тесном контакте с Минздравом, гражданским сектором, - радовался г-н Чернявский. - В случае успеха, в котором я не сомневаюсь, мы еще теснее будем сотрудничать с пенитенциарной системой, которая становится все более и более мощным, устойчивым субрепициентом грантов и денег Глобального фонда.

Из всех «подсаженных» чиновников только начальник штаба АКН Болот Абдрахманов был осторожен в своих оценках проекта.

- В мире отношение к ЗМТ неоднозначное, вопрос очень сложный, – аккуратно высказался начштаба. - Официально на учете в республиканском центре наркологии состоят около восьми тысяч человек. Но по данным экспертов, реальное количество наркоманов превышает число зарегистрированных в пять, а то и в десять раз. За реализацией программы должен быть жесткий контроль, нужна социально-трудовая реабилитация пациентов. Об эффективности проекта будем судить по текущим результатам.

Резоны зоны

Проект, помимо ИК №47, внедряется в столичном СИЗО №1 и в ошском СИЗО №5, а в перспективе ГФ планирует «охватить» своей неусыпной заботой и остальные учреждения ГУИН. Спецконтингент стал «объектом» эксперимента не случайно: по свидетельству начальницы наркоцентра ГУИН майора в/с Дамиры Акматовой, в каждой колонии более 30% отбывающих сроки являются наркоманами, из них половина - инъекционные.

Отдельные офицеры ГУИН в приватных беседах с авторами статьи выражали недовольство нововведением, при этом просили не указывать их фамилий, ссылаясь на то, что «разнарядка по метадону» спущена с третьего этажа Минюста. Такую позицию своих коллег Акматова объяснила тем, что они просто не хотят выносить сор из избы: дескать, если в колониях вводится метадоновая терапия, значит, наркоманов там пруд-пруди, что является наглядным свидетельством непрофессионализма оперативных работников, не контролирующих поступление «дури» в колонии.

Несколько наивное, мягко говоря, объяснение. Какой «сор» тут «выносить», когда он давно уже «выметен» далеко за пределы колоний? Один из авторитетных экс-«сидельцев» «просветил» нас по этому поводу:

- Только на «централе» (СИЗО-1. – авт.) ежедневная прибыль «общака» от реализации героина составляет около 50 тысяч сомов - это цена примерно 500 грамм наркотика, - сообщил он.

Есть и еще один нюанс: внедряя программу ЗМТ, «красные», по словам нашего собеседника, хотят перекрыть кислород «общаку», поэтому готовится «прогон» по зонам, чтобы осужденные отказывались от метадона.

Вопрос на засыпку мы задали и.о. начальника оперативного отдела ИК-47 капитану в/с Четину Эшенгулову.

- Как на зону попадают наркотики, и как вы их обнаруживаете?

- Каждую неделю проводятся плановые осмотры территории на предмет выявления незаконных предметов и возможных путей побега. Что касается наркотиков, то они изымаются по оперативным сведениям (через «осведомителей».– авт.). Бывает, что друзья осужденных перебрасывают наркотики, алкоголь и т.п. прямо через забор. Для пресечения подобных случаев у нас работают два сотрудника, которые отслеживают наружную территорию.

- А какие наркотики и в каком количестве изымаются чаще всего?

- ...

- Не можете или не хотите отвечать?

- Не могу, а если бы и мог, то не стал бы, потому что считается, что наркотиков в колонии нет и не может быть.

У ворот колонии мы встретили мать одного из осужденных наркоманов, которая хотела повидаться с Акматовой: мол, сын боится принимать метадон и просит узнать, «что от него бывает»?

Против ломки нет приема

На простоватый вопрос «Что от него бывает?» мы и стали искать ответ. Начальница наркоцентра прямо заявила, что «пациент освобождается от героиновой зависимости, но у него формируется метадоновая». «Правду-матку» выложила и Есенаманова, которая пояснила, что тяга к метадону развивается, но хуже от него (если принимать наркотик перорально, то есть через рот) не становится, цель метадоновой терапии – купировать тягу к героину.

Заслуженный врач РФ Николай Мешков, с которым мы связались по электронной почте, ответил, что «к побочным эффектам приема метадона относятся головокружение, тошнота, рвота, потливость. При передозировке наблюдаются угнетение дыхания, нарушение кровообращения, отек легких, миоглобинурия (массивное разрушение мышечной ткани) и острая почечная недостаточность». В числе осложнений, возникающих при приеме метадона, - невропатии, органические изменения центральной нервной системы, приводящие к когнитивным расстройствам (снижению интеллекта). Более того, по словам Мешкова, наркотический потенциал метадона и продолжительность эйфорического эффекта сопоставимы с действием морфина, но вместе с тем при метадоновой зависимости отмечаются и более продолжительная интоксикация, и значительные сложности с отменой этого препарата, более тяжелые, чем при отмене героина. Психиатр-нарколог, психотерапевт, врач высшей категории Дмитрий Руденко, являющийся главврачом медицинёского центра Ж. Назаралиева, пояснил, что заместительная терапия имеет два варианта.

- Метадон применяют, во-первых, с целью купирования острых проявлений синдрома отмены героина с литическим снижением доз, - рассказал Дмитрий Александрович, - то есть пациента потихонечку, поэтапно, начиная буквально с 8-10 млг, переводят на метадон. А после относительной стабилизации состояния также поэтапно дозу снижают до полной отмены метадона. Что касается так называемой длительной заместительной терапии, то она, вне всякого сомнения, формирует метадоновую зависимость. Причем в плане эйфорического воздействия на мозг метадон слабее героина, поэтому наркозависимые, «подсевшие» на него, им и пытаются «догнаться», увеличивая дозы. Либо принимают метадон, а потом идут на улицу и приобретают ту же дозу героина.

- Получается, тягу к героину он не «перебивает»?

- Перебивает, но на начальном этапе. Я вам скажу, что мысли о героине не покидают больного даже спустя 3-6 месяцев после начала приема синтетического наркотика. А «вытаскивать» таких больных очень сложно. Процент вылечившихся от метадоновой зависимости очень низкий.

- Насколько верна информация, что ломка после отмены метадона гораздо страшнее, чем после отмены героина?

- Абстиненция начинается, как правило, на второй-третий день, длится она гораздо дольше героиновой - до 18-20 дней. Хотя выраженной тяги к наркотику нет, зато болевая симптоматика более длительная и купируется она довольно сложно. Позже, в состоянии «выхода», сохраняются вегетативные и диспепсические расстройства - вздутие живота, запор и диарея. Такие пациенты в течение долгого времени находятся в депрессии. Мне не нравятся и те изменения, которые происходят в организме при приеме метадона: у пациентов развивается специфическая форма ожирения по кушингоидному типу - они становятся вязкими, рыхлыми, подкожно-жировая клетчатка нарастает на всех органах. Сами больные констатируют, что на героине они были подвижнее, тогда как на метадоне стали вялыми, аморфными, апатичными. А «вытаскивать» таких больных очень сложно. Совсем недавно мы еле-еле «подняли» больного с десятилетним «стажем». Сорокалетний высокопоставленный чиновник из Грузии употреблял героин, с целью «перекумариться» сел на метадон. Один раз у него это получилось. А затем на метадоновую программу записали «подсадного» человека, и чиновник вместо него стал ежедневно получать свою дозу, пока не решился приехать к нам, чтобы освободиться от этой зависимости. Но вообще, по статистике, процент вылечившихся от метадоновой зависимости очень низкий. Понимаете, ребята, которые «сидят» на метадоне, не раз заявляли мне прямо, что государство таким образом от них грубо говоря, отмазалось. По сути дела их с одной зависимости «подсадили» на другую, еще более тяжелую. Это не решение вопроса. С ними должны работать психиатры, психотерапевты, возможно, необходима организация какой-то коммуны, трудового лагеря…

- Как вы полагаете, даст ли что-нибудь внедрение проекта в колониях?

- В исправительных учреждениях программа сама по себе, может, и явится сдерживающим фактором. Но от одной бесплатной раздачи метадона толку не будет. В Германии, к примеру, в таких программах участвуют не только специалисты-наркологи, но и социальные работники, и психологи. Для каждого наркомана разрабатывается индивидуальный комплексный план лечения, целью которого является обучение наркомана нормальной жизни. Если он освободился из мест лишения свободы, ему помогают подыскать квартиру, зарегистрироваться в социальных службах, чтобы получать страховку, найти работу или вернуться к учебе, уладить юридические проблемы, наладить контакты с семьей и так далее. В идеале ЗМТ и должна внедряться в таком виде.

Редко, но метко

Для ВИЧ-инфицированного экс-наркомана Нурлана Шонкорова, метадон, по его словам, был единственным выходом из ситуации. 33-летний Нурлан (в свое время отбывавший срок в местах не столь отдаленных) сидел на героине более четырех лет и год с лишним – на метадоне, но вот уже четыре месяца вообще не употребляет наркотики.

Нурлан не скрывает, что он ратует за введение метадоновой программы не только из-за того, что сам излечился от наркомании, но и занимается общественной деятельностью – хочет создать ассоциацию организаций, работающих с ВИЧ-инфицированными. Спонсорскую помощь он надеется получить у того же Глобального фонда.

«Соскочить» с метадона, по словам Нурлана, сложно, но можно.

- Я постепенно снижал дозы, - рассказывает наш собеседник. – Начинал с 90 млг и постепенно уменьшал количество наркотика, пока не дошел до 20 млг. Многое в этом случае зависит от психологического настроя, от того, насколько велико желание самого человека избавиться от зависимости. И еще, метадон не дает эйфоризирующего эффекта, голова у человека остается ясной, он привыкает к трезвому образу жизни. Принимая метадон более года, я забыл ощущение кайфа от героина.

- Но если метадон не дает кайфа, то где гарантия, что, получив свою «порцию», «метадонщик» не пойдет «догоняться» другими наркотиками?

- Все зависит от причин, побудивших наркозависимого стать клиентом программы. Я знаю таких людей, которые с утра принимают метадон, им становится немного лучше, и они идут искать что-нибудь посильней. Поэтому гарантий, что, записавшись на метадоновую программу, человек перестанет употреблять наркотики, нет.

- Ты разделяешь мнение, что метадон предназначен не для лечения, а лишь для поддержки наркоманов?

- Отчасти это верно, - соглашается Нурлан. - Какое-то время я даже был консультантом в метадоновой программе. Основываясь на личном опыте, а также на откровениях потребителей метадона, с которыми мне довелось общаться, могу сказать, что продолжай они принимать героин, многие сейчас или оказались бы в местах лишения свободы или вообще на том свете. Это самый сильный аргумент, в пользу введения метадоновой программы.

- А почему метадоновую программу вводят в тюрьмах? Ты ведь сам отбывал срок, неужели зэки дружно хотят стать «трезвенниками»?

- Я думаю, что для кого-то из заключенных наркоманов это реальный выход. Употребление наркотиков влечет за собой кучу проблем: во-первых, постоянно нужны деньги, которые они либо просят у родственников, либо, чтобы раздобыть их, влезают в «косяки» - «крысятничают», т.е. крадут друг у друга. Когда у человека «ломка», он способен на все. Поэтому для тех, кто длительное время употреблял наркотики, пытался вылечиться и не смог, метадоновая программа - реальный шанс. Замечу, что у участвующего в программе наркомана есть возможность сохранить здоровье. У многих наркозависимых «сожжены» вены, через иглу они «цепляют» «букет» болезней – гепатиты, ВИЧ и т.п. Я считаю, что метадон во много раз более щадящий наркотик, чем героин.

Все на выборы! Из двух зол

В заключение нашей беседы, Нурлан, говоря о пользе внедряемого проекта, употребил расхожий афоризм: мол, из двух зол выбирают меньшее, имея в виду, что метадон предпочтительнее героина. Так-то оно так, если не придираться к факту, что второе зло навязывается нам извне. Понятно, что Глобальному фонду хочется получить постоянного надежного потребителя метадона, каковым в перспективе станет вся пенитенциарная система КР. Вначале - немного, для пилотного проекта, но потом будет расти количество участников программы, а соответственно, и количество зависимых от метадона. Тут уместно перевести слово «бесплатно» на язык наших «благодетелей». А поможет нам в этом госпожа Есенаманова, которая заявила, что «в будущем, если финансовая поддержка со стороны доноров прекратится, наше правительство возьмет на себя обязательство обеспечивать данным препаратом инъекционных наркопотребителей», поскольку в 2005 году метадон, дескать, был внесен в перечень «жизненно важных лекарственных средств в КР» (отметим, что в России метадон входит в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю, то есть его оборот там запрещен). Не сомневаемся, что правительство такое обязательство возьмет... чтобы благополучно переложить его на плечи налогоплательщиков. При этом к самим наркоманам никакие требования, кроме как не употреблять ничего, кроме метадона, не предъявляются. Впрочем, вряд ли будут созданы какие-то особые условия и для их социальной реабилитации, которая в пресс-релизе Минюста обозначена как «возвращение в общество соответствующих лиц». Кто будет заниматься их трудоустройством при нашем уровне безработицы, когда государство и здоровых-то людей не может обеспечить рабочими местами? Максимум, на что они могут претендовать – на «краткосрочные» должности тех же экспертов-советников-консультантов НПО, которые продвигают интересы Глобального фонда в республике.

Главврач наркоцентра Дамира Акматова на вопрос, что будет с заключенными-«метадонщиками» после освобождения, ответила, что их будут распределять по месту жительства, где они, по идее, должны вставать на учет в поликлинике, чтобы получать метадон и дальше. А как же быть отсидевшему наркоману, если по месту его жительства «пункта» выдачи наркотика нет? Слабо представляем, что наркоман, скажем, из Алайского района ежедневно будет преодолевать 120 км в оба конца до областного центра, чтобы попасть на метадоновый «водопой».

Больше всего нас удивляет позиция Минздрава. Тот же Марат Мамбетов в вышеупомянутом интервью о ЗМТ заявил: «Действительно, зафиксирован определенный эффект, имеются достаточно положительные примеры. При этом не исключены спорные вопросы, такие как пограничное состояние, вызываемое метадоновой терапией. Но это уже другая проблема, менее сложная, вполне решаемая собственными силами». Какой определенный эффект? Какие конкретно положительные примеры? Никаких цифр чиновник не привел, что само по себе странно: эта братия очень уж любит оперировать в речах показателями, пусть даже липовыми. А уж говорить о «способности решать собственными силами», какие бы то ни было проблемы, находясь в «круглосуточной» зависимости от разномастных доноров, и вовсе смешно. Не система ли здравоохранения должна поддерживать зависимых людей в их желании освободиться от наркотической зависимости? Вместо этого Мамытов предлагает использовать метод, прямо скажем, «консервации» наркомании, от которого многие западные страны отказались.

Позволить наркоманам уничтожать себя в относительной "безопасности", причем за счет налогоплательщиков – идея оригинальная, но не бесспорная. Государство в таком случае берет на себя функции наркодиллера.

По информации Николая Мешкова, метадоновая программа применялась в целом ряде стран, в том числе в Австралии, Великобритании, Голландии, США, Франции и Швейцарии. Однако ожидаемые результаты не были достигнуты и от нее стали отказываться. Так в Нидерландах ее свернули в 1991 г., в Швейцарии – в 1994 г., в Австралии – в 1995 г., чуть позже - в Швеции. Основная причина заключалась в том, что главная цель – снижение роста наркомании и наркопреступности – оказалась не достижимой. В США метадон продолжает использоваться, но число наркоманов, погибших от передозировки метадона, увеличивается из года в год.

Конечно, куда там перечисленным странам до таких «передовиков», как Молдова и Кыргызстан!

Сомнительно и то, что посредством внедрения ЗМТ удастся снизить преступность. Учитывая, что большинство наркоманов не получают желаемого «прихода» от метадона, они все равно «догоняются» уличными наркотиками. Возникает резонный вопрос: почему милосердие проявляется только по отношению к наркозависимым? Алкоголики, к примеру, страдают от психозов, запоев, травятся «самопалом», чтобы найти деньги на бутылку, идут на преступления, в том числе и на убийство. Почему бы Глобальному фонду не внедрить в Кыргызстане ЗВТ (заместительную винную, или, там, пивную терапию)? Пусть и алкоголики возвращаются «в общество соответствующих лиц» (то есть нас с вами). Не поспорит ГФ и с тем, что опасность для общества представляют маньяки. Может, с целью декриминализации этой категории лиц стоит организовывать специальные фермы по выращиванию «подходящих» животных, на которых изуверы могли бы регулярно «отводить душу», чтобы их зависимость из «вредной» превратилась в «конструктивную» (еще один поразительный перл из пресс-релиза Минюста)?

Идею ЗМТ, если бы конечной ее целью являлось излечение наркомана, можно было бы принять. Но когда людей приговаривают к метадону пожизненно, а республику хотят превратить в рынок сбыта синтетической дури, говорить о благих «донорских» намерениях нелепо. Если только не подразумевать, что ими выстлана дорога в ад.

Улугбек БАБАКУЛОВ,

Елена АГЕЕВА.

«Московский комсомолец в КР»

Национальный банк Кыргызстана отказал в лицензии на деятельность в республике ОАО "Банк "ЦентрКредит" (Казахстан)

Состоялся телефонный разговор Нурсултана Назарбаева и Дмитрия Медведева.

В Казахстане будет своя партия "зеленых". По словам Мэлса Елеусизова, только создав партию "зеленых", можно решить экологические вопросы. Как считает лидер экологического союза "Табигат", "зеленые" должны иметь в парламенте страны своих представителей

Назначен председатель совета директоров НК КМГ